Мнение эксперта
Что такое "исламская альтернатива"
Ислам для мусульман
больше чем религия. Ислам предлагает свой вариант устройства общества,
государства и даже экономики. В исламе нет деления на собственно религиозное и
светское. Ему чуждо христианское "Богу – богово, кесарю – кесарево". И для
исламского общества религиозная альтернатива естественна – в ней присутствуют в
равной мере духовное и светское (прагматическое) начало.
Востребованность
исламской альтернативы обусловлена тем тупиком, в котором оказался мусульманский
мир, проигравший Западу в социально-экономическом отношении, отставший от него
"навсегда". Мусульманам не удалось провести полноценную модернизацию.
Несостоятельными оказались и светские национальные модели развития, в том числе
широко поддержанные в 1960-1970-е годы Советским Союзом местные варианты
социализма. Поэтому исламская альтернатива – это форма самозащиты, попытка
сохранения культурной идентичности, испытывающей колоссальный внешний нажим.
Исламская альтернатива
предполагает действия, определенные усилия. И тех, кто принимает на себя
подобные усилия, принято именовать исламистами.
Задачи и практика исламизма
Исламизм – закономерный
для мусульманского мира феномен, который некорректно объяснять происками "темных
сил". Это не "болезнь ислама", как часто считают, но часть исламской традиции,
фрагмент политической культуры ислама.
Исламизм, во-первых,
призывает к реставрации первоначальных, недеформированных или утраченных на
дорогах истории исламских ценностей. Во-вторых, предлагает идеальный вариант
устройства общества и государства, основанного на законах шариата, социальной
справедливости, возглавляемого сильным правителем, совмещающим в себе и
светскую, и духовную власть. Глава государства гарантирует социальную
справедливость общине, которая, в свою очередь, всецело поддерживает его власть.
В-третьих, исламизм не отторгает полностью современные политические институты,
включая демократию и права человека, но предлагает их в собственной, порою
гибкой до двусмысленности трактовке. В-четвертых, в исламизме присутствуют
разного рода ограничения на использование иного, не исламского опыта. И в-пятых,
исламисты культивируют идею джихада, а их экстремистское крыло оправдывает
террор как одно из его средств.
Идеология и практика
исламизма направлены на решение не религиозных, а чисто светских проблем
обустройства общества. Однако его богословский дискурс не просто декоративный
флер. Религиозная интерпретация, "да`ва исламий" (исламский призыв) – главный
инструмент разъяснения рядовым мусульманам политических и социальных установок и
средство мобилизации на борьбу, включая террор.
Борьбу за реализацию
исламской альтернативы можно представить неким проектом, существующим на четырех
уровнях: локальном, национальном, региональном, глобальном. По сути, на каждом
ставится одна и та же задача – установление исламского государства и
формирование исламского общества – и присутствуют одни и те же идеологические
стереотипы.
Четыре уровня исламского проекта
На первом, локальном
уровне речь идет об "исламизации" деревни, сельского района, городской общины,
то есть территории, где жизнь и без того в немалой степени регулируется
освященными исламом нормами. Но эти нормы испытывают давление государственного
законодательства, которое в большинстве мусульманских стран является светским и
слабо коррелирует с исламской традицией.
Традиционный, бытовой
ислам не способен стать инициатором "реисламизации" социума. Иное дело исламизм
с его призывом к борьбе за справедливость, за неподкупного лидера, соблюдающего
шариатские заповеди, готового заступиться за обездоленных. Признаки локального
исламистского проекта можно обнаружить почти во всех мусульманских странах.
Симпатии "мусульманской улицы" к исламистам продиктованы не столько далеким от
насущных нужд антивестернизмом, сколько надеждой, что частные бытовые проблемы
могут быть решены на исламской стезе. На Северном Кавказе в конце 1990-х
возникла "территория шариата", объединившая несколько сел (Карамахи, Чабанмахи,
Чанкурбе, Кадар). Установившие свой контроль над этой территорией исламские
радикалы предъявили к администрации "простые" требования (например, остановить
произвол милиции) и настаивали на том, что шариатские законы не противоречат
российской Конституции.
Второй уровень проекта
– национальный. Здесь исламисты заявляют о своих претензиях на власть в
масштабах государства. Наиболее ожесточенно борьба за национальное исламское
государство велась и ведется в Алжире, Афганистане, Судане, Иране, Пакистане и
Узбекистане. Исламисты – серьезные конкуренты секулярному национализму, в свое
время пытавшемуся осуществить декларированные цели, но не выполнившему свои
обещания.
Третий уровень
исламистского проекта – региональный. Он не слишком заметен в мировой политике.
Его можно связать с деятельностью "Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами", руководители
которой призывают к созданию в Ферганской долине трансграничного халифата. В
1997-1999 годах призыв к созданию исламского государства в составе двух
республик – Чечни и Дагестана – звучал на Северном Кавказе.
Четвертый уровень –
глобальный. Его цель – создать общемусульманское государство. Однако исламисты,
будучи неспособны сплотить вокруг этой идеи общество в каком-то одном
государстве, сформировали, по выражению американского исследователя Вартана
Грегоряна, "конфедерацию единомышленников" во многих мусульманских странах.
Результатом их действий стало идейное братство: отчасти аморфное, зато
трансграничное пространство единомышленников.
Между четырьмя уровнями
исламистского проекта существует идеологическая и практическая
взаимозависимость. Творцам шариатского правления на отдельно взятой территории
комфортнее видеть в своих достижениях один из шагов по пути глобального
исламского политического возрождения, подтверждение неизбежной "реисламизации".
С другой стороны, их успехи как воздух необходимы глобальным исламистам.
Проще всего признать,
что исламская альтернатива и ее проекты – несбыточные утопии. Но эти утопии
овладевают массами, и не считаться с ними нельзя. А стремление ислама к
самореализации в политическом и социальном пространстве – тенденция устойчивая и
в каком-то смысле вечная.